10 БОЛЕЗНЕЙ, ПЕРЕДАЮЩИХСЯ ДУХОВНЫМ ПУТЕМ

1. Духовный фаст-фуд.

Когда духовность смешивается с культурой, которая ценит скорость, многозадачность и получение немедленного удовлетворения, мы получаем духовный фаст-фуд. Он является результатом широко распространенной и вполне понятной фантазии о том, что освободиться от страданий можно легко и быстро. Однако нам должно быть совершенно ясно: духовной трансформации нельзя добиться наскоком.

2. Искусственная духовность.

Искусственная духовность проявляется в том, что человек разговаривает, одевается и поступает так, как он себе представляет, это делал бы духовный человек. Это такой вариант имитации, примерно как ткань с рисунком под леопарда имитирует подлинный рисунок меха леопарда.

3. Запутанная мотивация.

Хотя наше стремление к росту всегда подлинное и чистое, оно часто смешивается с более низкими мотивами, включая желание быть любимым, желание принадлежности, желание заполнить внутреннюю пустоту, убеждение, что духовный путь устранит наши страдания, и духовные амбиции – желание быть особенным, лучшим, «единственным в своем роде».

4. Отождествление с духовным опытом.

В этом случае эго отождествляется с духовным опытом и присваивает его себе. Мы начинаем верить, что мы воплощаем тот инсайт, который нас когда-то посетил. В большинстве случаев, эта болезнь не затягивается. Но в людях, которые считают себя просветленными и/или становятся духовными учителями, она задерживается надолго.

5. Одухотворение эго.

Эта болезнь случается, когда сама структура эгоической личности глубоко отождествляется с духовными идеями и концепциями. В результате появляется «пуленепробиваемая» эгоическая структура. Когда эго одухотворяется, мы становимся неуязвимы для помощи, новой информации или конструктивной обратной связи. Мы становимся непроницаемыми, наш духовный рост останавливается – и все это во имя духовности.

6. Массовое производство духовных учителей.

Существует несколько широко разрекламированных духовных традиций, которые постоянно производят людей, которые считают себя просветленными или мастерами, что на самом деле совсем не так. Это некий духовный конвейер: здесь немного сияния, здесь добавим инсайт, и – о-па! – ты просветлен и готов просветлять окружающих в таком же стиле. Проблема не в том, как учат этих учителей, проблема в том, что они представляются духовными мастерами.

7. Духовная гордыня.

Духовная гордыня возникает, когда практик после многолетних напряженных усилий действительно достигает определенного уровня мудрости, и использует это достижение, чтобы оправдать отсутствие дальнейшей практики. Ощущение «духовного превосходства» – еще один симптом этой болезни, передающейся духовным путем. Он проявляется как тонкое ощущение, что «я лучше и мудрее остальных, я выше их, потому что я иду по духовному пути».

8. Коллективное сознание.

Его еще также называют групповым мышлением, психологией культа, или болезнью ашрамов. Это коварный вирус, очень похожий многими своими элементами на традиционную созависимость. Участники духовной группы заключают между собой тонкое и неосознанное соглашение, относительно того, как правильно думать, говорить, одеваться и действовать. Личности и группы, инфицированные «коллективным сознанием» отвергают других личностей, ценности и обстоятельства, которые не соответствуют их неписанным правилам.

9. Комплекс избранного.

К сожалению, комплекс избранного относится не только к евреям. Это убеждение, что «наша группа более духовно развита, сильна и просветлена, или, проще говоря, лучше всех остальных групп». Существует очень важное различие между пониманием, что человек нашел правильный для себя путь, учителя или сообщество и ощущением, что он нашел Того Единственного.

10. Смертельный вирус «Я добрался».

Эта болезнь чрезвычайно опасна, поскольку может быть смертельна для нашей духовной эволюции. Это убеждение, что «я достиг» цели духовного пути. Как только оно застывает в нашей психике, наш духовный прогресс заканчивается.

- Мама, почитай! - Глаза Максима смотрели умоляюще, и Люба сдалась без боя, хотя неотложных планов на этот вечер у нее была целая куча.

- Что тебе, почитать, мышонок?

- Все равно.

Мать протянула руку к стеллажу с книгами и вытащила оттуда первый попавшийся томик. Обложка ей понравилась. Пугал объем книжки, поэтому она решила начать чтения с произвольного места где-нибудь на середине - все равно и двух страниц им не одолеть.

- "И он вонзил своего крепкого келдыша в ее тугое лоно", - раздался в детской Любин голос, который она услышала как бы со стороны.

Пока она соображала, как выпутаться из возникшей ситуации, Максим спросил:

- А кто такой келдыш?

- Не знаю. Академик был такой в советское время.

- А что он изобрел?

Люба лихорадочно перевернула несколько страниц, впиваясь глазами в текст.

- "Мелодично журчал ручей. Доносился щебет птиц. - Давай я разомну твоего дружка! - прошептала с придыханием она".

Люба отложила книгу в сторону и посмотрела на испуганного Максима.

- Откуда это? - произнесла удивленно она, обращаясь при этом не столько к сыну, сколько к самой себе.

В ее памяти всплыл образ дедушки, с улыбкой склонившегося над внуком со словами: "Книга - лучший подарок!" Она еще тогда подумала, что, видимо, с деньгами у старика совсем худо - из дома ненужную мукулатуру выносит. А оно вот что! Завтра устрою ему "щебет птиц".

Максим по-прежнему молчал, наблюдая за движением эмоций на лице матери.

- Спи, сынок, - сказала она. - Уже поздно. И забудь эту сказку. Она плохая.

Она поцеловала его в лоб, погасила свет и закрыла плотно за собой дверь.

Максим выждал минуту, затем открыл Фейсбук и напечатал проворными пальцами на своей стене:

"Прикиньте, мать думает, что келдыш -это академик!"

После чего, он скрылся с головой под одеялом, откуда глухо донеслось:

- Привет, дружок!

Ну, не могут же ВСЕ тексты быть удачными.

Образец стирания личной истории:

— Вы мне не поверите… люди никогда мне не верят… но довольно об этом… не стоит! Тайна моего рождения…

— Тайна вашего рождения? Это вы про что?

— Господа, — очень торжественно начал молодой, — я вам открою мою тайну, я чувствую к вам доверие! По происхождению я — герцог!

Джим вытаращил глаза, услышав это; да и я, должно быть, тоже. А лысый сказал:

— Да что вы! Быть не может!

— Да, да! Мой прадед, старший сын герцога Бриджуотерского, в конце прошлого века бежал в Америку, чтобы дышать чистым воздухом свободы. Он женился тут и умер, оставив единственного сына; и почти в то же время умер его отец. Второй сын покойного герцога захватил титул и поместье, а малолетний наследник остался в забвении. Я прямой потомок малолетнего герцога, я законный герцог Бриджуотерский, но вот я здесь —одинокий, лишенный сана, гонимый людьми, презираемый холодным светом, в рубище, измученный, с разбитым сердцем, принужден якшаться с какими-то жуликами на плоту!

Джиму стало очень его жалко, и мне тоже. Мы попробовали его утешить, но он сказал, что это бесполезно, —утешить его невозможно; но если мы согласны признать его за герцога, это будет для него всего дороже и отраднее. Мы сказали, что согласны, пусть только он нас научит, как это сделать. Он сказал, что мы всегда должны обращаться к нему с поклоном и называть его “ваша светлость”, “милорд” или “ваша милость”, но если даже назовем его просто “Бриджуотер”, он не обидится, потому что это титул, а не фамилия; и кто-нибудь из нас должен подавать ему кушанье за обедом и вообще оказывать разные услуги, какие потребуются.

Ну, все это было нетрудно, и мы согласились. За обедом Джим прислуживал герцогу стоя и все время спрашивал: “Не хочет ли ваша светлость того или другого?” — и всякий мог сразу заметить, что герцогу это очень нравится.

Зато старик надулся — совсем перестал разговаривать, и заметно было, что вся эта возня с герцогом ему очень не по вкусу. Видно было, что он чем-то расстроен. Вот немного погодя, после обеда, он и говорит:

— Послушайте-ка, герцог, мне, конечно, вас очень жалко, но только не вы один претерпели такие несчастья.

— Да?

— Да, не вы один. Не вас одного судьба жестоко низвергла с высоты.

— Увы!

— Да, не у вас одного имеется тайна рождения.

И старик тоже начинает рыдать, честное слово.

— Постойте! Что это вы?

— Герцог, можете вы сохранить мою тайну? — говорит старик, а сам все рыдает.

— До самой смерти! — Герцог взял старика за руку, пожал ее и говорит:

— Расскажите же мне тайну вашей жизни!

— Ваша светлость, я покойный дофин!

Ну, уж тут мы оба с Джимом вытаращили глаза. А герцог говорит:

— Вы… кто вы такой?

— Да, мой друг, это истинная правда —вы видите перед собой несчастного, без вести пропавшего дофина Людовика Семнадцатого, сына Людовика Шестнадцатого и Марии Антуанетты.

Конан Дойль

Грибоедов!

Как я работал троллейбусной дугой

А дело было так. Пахомыч на утренней планерке поднялся во весь свой могучий рост и сообщил:
- Нам премии не видать, как своих ушей, если не выпустим на линию еще один троллейбус. А как мы его выпустим, когда у него штанг нет? И не будет до следующего месяца. Где же мы их возьмем?

Все посмотрели на Захара, который сидел в сторонке, виновато склонив голову к полу. Это он отнес весь токосъемный механизм 101-го в металлолом, пока тот стоял на техобслуживании. И главное, зараза, деньги пропил сам, никого не угостив. Такое в трудовом коллективе не прощается.

- Какие будут еще предложения? - спросил у присутствующих главный инженер Михайлов.

Ему-то все равно. Его премии с нашими не коррелируются.

Повисла тягостная пауза, в тишине которой явно послышалось злобное жужжание мухи. Это в декабре-то?

- Ладно, - сказал я, вставая и застегивая до самого ворота телогрейку. - Дайте мне две пары новых верхонок.

Ну, дальше понятно. Залез я на крышу 101-го с двумя башмаками в руках. Их, слава богу, у нас, как грязи. И в лом они не годятся. Керамика. Подсоединил контакты к оборванным проводам, уходящим вглубь машины. Ну и, прижал их, родимых, к сети.

- Давай, - говорю. - Трогай помалу.

Выехали из депо без приключений. У меня это даже как-то лучше получалось, чем у бездушной автоматики. Ни разу штанги не слетели на стрелках.

Водила поначалу осторожничал. Не гнал шибко. На поворотах притормаживал. Но я ему крикнул:

- Что ты, как кляча старая! Пошевеливайся! А то план не выполнишь!

А чего мне бояться? Меня мужики веревками прикрутили намертво. Стойку специально смастерили в виде высокого табурета. Приварили двойным швом, для верности.

И дело пошло скоро. Одно только беспокоило: ветер. И морозец крепчал. Я, конечно, обмотался, как мог, тряпьем всяким. Шерстяные носки в валенки надел. Шапку на уши натянул и тесемочки на подбородке завязал морским узлом. Но все равно часу к третьему езды слегка околевать начал, и руки мои ослабели. Снежком меня припорошило опять же. Вот и стал контакт временами отпадать. Да, сука, в такие неподходящие моменты иногда.

Бабку какую-то с мешком картошки в дверях зажало, а я как раз опустил один башмак - иней с бровей смахнуть. Ругалась она, стерва старая, минут десять, пока я ей не предложил место мое самой занять.

- Небось и часу не продержишься, - подтрунили над ней пассажиры, которые, конечно, все были на моей стороне, видя происходящее прямо у них на глазах трудовое геройство.

Ну, она и успокоилась. Перекрестила меня даже напоследок. Благословила.

А потом на перекрестке что-то вроде бы в глаз мне попало. Приказал себе мысленно: терпи, сволочь! Но инстинкты эти, куда против них попрешь? На секундочку буквалъно опустил башмак. И мы встали, как вкопанные. Вот тут этот чудила на грузовике и врезался троллейбусу в бочину. Соглашусъ, доля нашей вины тоже в том была - мы на слегка желтеющй уже зеленый проскочить хотели. Но он-то! Он! Видел же, что у нас проблема. Мог бы и подождать. Так нет же. Принципиальный, гад, попался. Мол, у меня зеленый. Имею право ехать. Давить таких надо.

Удар к счастью оказался не сильным. Пару стекол вылетело, да вмятина на два пальца в глубину, не больше. На выполнение плана это не влияет. И милиция быстро приехала. Составили протокол и поехали дальше.

Короче, до обеда я таким образом оттарабанил. Прихожу в столовку, а мужики мне уже и компот приготовили, и тарелку борща, и гуляш. Хлеб горчицей потолще намазали.

- Ешь! - говорят. - И денег не надо. Это тебе от коллектива благодарность.

Сам начальник депо, Громов, пришел на меня посмотреть.

- Молодец, - похвалил он меня. - Такие люди нам нужны.

Отогреться за час я успел хорошенько и снова на крышу.

Вторая часть смены далась мне гораздо труднее. Сказалась усталость. Да и темно к вечеру стало. Впрочем, какой там вечер? День-то короткий. В четыре уже хоть глаз выколи. Хорошо, что уличные фонари у нас кое-где все-таки работают. Не до всех до них хулиганы добрались.

Честно скажу, один раз я сильно струхнул, когда меня чуть веткой тополя не сшибло. Встал я на минутку в полный рост затекшие ноги размять. Еле увернулся. Но зато потом осторожнее стал.

К концу рабочего дня, правда, совсем что-либо соображать перестал. Ни сколько времени осталось не понимаю, ни где нахожусь. Отпусти меня сейчас одного, так я, пожалуй, и дороги домой не найду. Руки совсем перестали сгибаться в локтях. Но это даже к лучшему - так легче их держать поднятыми вверх.

Как смена закончилась, я толком и не помню. Как снимали меня с крыши товарищи - это последнее, что в памяти осталось. А после - будто провал черный какой. Очухался уже в бытовке, когда меня спиртом растирали, да его же в рот пытались залить через сжатые намертво зубы. Кто бы мне вчера сказал, что хлеборезка моя автоматически при этом не откроется, я бы не поверил.

И это еще не самое удивительное вышло из всего приключения.

Громов, начальник наш, сидит возле меня на стульчике и улыбается. Тепло так, по-отечески.

- Знаешь ли ты, душа твоя пропащая, что ты сегодня сделал?

Это он меня спрашивает, типа. А что тут знать? Любой бы на моем месте...

- Нет, - продолжает он гнуть свое. - Не знаешь.

И ребята вокруг него все столпились. Смеются.

- Когда ты башмаки-то потерял, помнишь?

Башмаки? Я не то, чтобы не помню, когда. Я вообще этот факт как-то упустил. Покрутил поэтому головой, в отрицательном смысле ответа.

- А руки свои видел?

Скосил я глаза, а там... Мама дорогая! Культи какие-то. Ободранные и обугленные. Это что же получается, я голыми руками за контактную сеть держался? И ток в троллейбус через меня все это время поступал? Ну дела!

- Двойную тебе премию выпишем, - пообещал Громов.

Хотел я ответить ему что-то в том духе, что, мол, не за деньги советский человек, и так далее. А потом думаю: а какого, собственно, хрена? Разве я не из-за ускользающей от коллектива премии все это утворил? Что ж отказываться-то? Заслужил. А Громов, он мужик слова. Как сказал, так и сделает.

Чего грустного? ))

Приснилась эта миниатюра, кстати. Подумал: что за бред? И дальше уснул. А потом за десять минут написалось. Так что это не просто рассказик, а магическая история ))

Еще один подарок Нагваля ))

Текст достаточно длинный, поэтому просто ссылку даю:

https://www.proza.ru/2017/12/07/257

Ролик под стать тексту Боровского. В Озере выловил

Дочитала. Нормально!
Боровский, а ты сравнивал, как выглядят типичные для всех образы сновидений в твоей интерпретации?
У Ксендзюка была глава, я запомнила про архетип замкнутого пространства. В какой-то момент человеку снится замкнутое пространство без выхода. У Ксендзюка это была тюрьма, у меня лифт, который не останавливаясь несется вверх.
твое замкнутое пространство какое?