Во время прыжка моё восприятие семнадцать раз перескакивало от тоналя к нагвалю и обратно.

(посчитал ведь!))))))

Да. Он изменил моё направление, – продолжала она, не обращая внимания на мои расспросы. – Он сделал это и с тобой и со всеми остальными.

– Действительно, он сделал это и со мной. Но зачем, как ты думаешь, он сделал это?

– Он обязан был. Это самая важная вещь, которую нужно сделать.

Она имела в виду своеобразное действие, которое дон Хуан считал абсолютно необходимым. Я никогда ни с кем не говорил об этом. Фактически я почти забыл о нём. В начале моего ученичества он однажды развёл два небольших костра в горах Северной Мексики. Они находились футах в двадцати друг от друга. Он велел мне стать тоже в двадцати футах от них, удерживая тело и особенно голову в максимально расслабленном положении лицом к костру справа. Зайдя сзади, он повернул мою шею налево и направил мои глаза (но не плечи) в сторону второго огня. Он удерживал в этом положении мою голову несколько часов, пока не погас огонь. «Новое направление» было юго-востоком; точнее, в юго-восточном направлении он расположил второй костёр. Я воспринимал всё это как ещё одно из загадочных чудачеств дона Хуана, один из его ничего не значащих ритуалов.

– Нагваль сказал мне, что у всех нас в течение всей жизни развивается одно единственное направление, в котором мы постоянно смотрим, – продолжала она. – Оно становится направлением и для глаз духа. С течением времени это направление от чрезмерного использования становится слабым и неприятным, и поскольку мы слишком привязаны к нему, то мы и сами становимся слабыми и непривлекательными. В день, когда Нагваль повернул мне шею и держал её, пока я не упала в обморок от страха, он дал мне новое направление.

Нагваль не обратил на него внимания. Он знал его с детских лет. Но как-то утром Нагваль шёл к дому, где ты ожидал его, и столкнулся с Элихио. Они прошли вместе совсем небольшое расстояние, и вдруг комочек чольи упал на носок левого башмака Элихио. Он попытался стряхнуть его, но колючки чольи вцепились в кожу башмака, словно когти. Нагваль предложил Элихио ткнуть пальцем в небо и встряхнуть ногой; чолья сорвалась и пулей взвилась в воздух. Элихио засмеялся, словно это была хорошая шутка, но Нагваль понял, что у него есть сила, о которой он даже не подозревает. Вот почему он без особых забот стал совершенным, безупречным воином.

Он говорил мне, что каждый маг имеет так много светимости только для того, чтобы отдавать её. Поэтому он выделил её всем своим детям в соответствии с повелением, которое приходило к нему откуда-то из этой безбрежности. Тебе он оставил свой собственный зов.

http://library.raikevich.com/kastaneda/503.html

Хенаро и Нагваль сказали всем нам, что мы должны жить в гармонии, помогать и защищать друг друга – потому что мы одиноки в этом мире.

http://library.raikevich.com/kastaneda/504.html

Ты слышишь голос, который говорит всё это? – спросил я.

– Нет. Я просто видела всё, что рассказала тебе о тебе самом, – ответила она.

Искусство сновидения – это искусство внимания.

Я могу добавить только, что когда мы приходим в один и тот же сон снова и снова, мы начинаем ощущать линии мира.

http://library.raikevich.com/kastaneda/505.html

Сновидение, в сущности, является преобразованием обычных снов в процесс, включающий волевой акт. Сновидящие, привлекая своё внимание нагваля и фиксируя его на темах и событиях своих обычных снов, преобразуют эти сны в сновидения. Дон Хуан говорил, что «внимания нагваля» не достичь никакими процедурами.

Он говорил, что оба твоих внимания с трудом поддаются контролю.

Если ты овладеешь своим вторым вниманием, ты сможешь пользоваться им. Иначе навсегда останешься на полпути между ними двумя, как сейчас.

Это означает, что ты должен заниматься сновидением с нами и сталкингом с Хенарос. Ты не можешь больше позволить себе оставаться там, где находишься – на угрожающей стороне своего второго внимания. Если твой нагваль снова выйдет, эта новая встряска может убить тебя. Нагваль сказал, что человеческие существа являются хрупкими созданиями, состоящими из многих слоёв светимости. Когда видишь их, кажется, что они состоят из волокон, но эти волокна в действительности являются слоями, как у луковицы. Встряски любого рода разделяют эти слои и даже могут вызывать смерть человеческих существ.

Затем он стал класть передо мной кучу сухих листьев. Он велел мне чувствовать их, разбрасывая левой рукой и созерцая их при этом. Сновидец рассматривает листья по спирали, а затем сновидит узоры, образуемые листьями. Нагваль говорил, что если сновидящий вначале видит в сновидении узоры, а назавтра находит их в своей куче листьев, он может считать, что овладел созерцанием листьев. И ещё он говорил, что пристальное созерцание листьев укрепляет второе внимание. Если ты созерцаешь груду листьев часами, как он обычно заставлял делать меня, то мысли утихают. Без мыслей затихает и внимание тоналя. Внезапно твоё второе внимание цепляется за что-то в листьях, и листья становятся чем-то ещё. Нагваль называл момент, когда второе внимание зацепляется, остановкой мира.
И это точно. Мир останавливается. По этой причине рядом всегда кто-то должен быть. Мы ничего не знаем о фокусах второго внимания. А так как мы никогда не использовали его, мы должны воспитать его, прежде чем отважиться на пристальное созерцание в одиночку. Трудность созерцания в том, чтобы научиться утихомиривать мысли. Нагваль говорил, что учит нас этому по куче сухих листьев просто оттого, что они всегда есть под руками. Той же цели может служить и любая другая вещь. Когда ты можешь остановить мир, ты стал созерцателем. А так как единственный способ достичь остановки мира состоит в постоянных попытках, то Нагваль заставлял нас созерцать сухие листья годы и годы. Я думаю, что это наилучший способ достичь второго внимания. Он комбинировал пристальное созерцание сухих листьев с поиском рук во сне. Мне потребовалось около года, чтобы найти свои руки, и четыре года, чтобы остановить мир. Нагваль говорил, что, когда уловишь своё второе внимание с помощью сухих листьев, начинаешь сновидеть, чтобы расширить его. Вот и всё, что касается пристального созерцания.

http://library.raikevich.com/kastaneda/506.html

По этой причине рядом всегда кто-то должен быть
По этой причине рядом всегда кто-то должен быть
По этой причине рядом всегда кто-то должен быть

При пристальном созерцании положение тела очень важно. Сидеть нужно на земле на мягкой подушке из натуральных волокон или на подстилке из листьев. Спину прислоняют к дереву, пню или камню. Тело при этом должно быть совершенно расслабленным. Глаза не фиксируются на объекте, чтобы избежать утомления. Пристальное созерцание заключается в очень медленном сканировании созерцаемого объекта против часовой стрелки, но без поворота головы.

Дон Хуан тоже заставлял меня делать это, хотя он вёл меня по другому пути: вместо фокусирования взгляда, как это делали созерцатели, он научил меня открывать его, заполняя своё сознание и не фокусируясь ни на чём. Я должен был как бы ощущать своими глазами все 180 градусов перед собой, удерживая глаза несфокусированными чуть выше линии горизонта.

http://library.raikevich.com/kastaneda/506.html

каждый воин-толтек имеет два лица и смотрит каждым лицом в двух противоположных направлениях. Второе лицо было вторым вниманием.