Бармалей

agata_dreams
Секреты личной жизни violet drum.
Вступление.
Когда мы шли по одной из многочисленных питерских улочек с аккуратными деревьями по бокам и множеством мостиков, violet drum неожиданно проговорил фразу, которая решила всё, что сейчас происходит.
- Не рассказывай обо мне никому ничего. – голос при этом предательски дрогнул, обнажив СТРАХ. Страх… был ощутим и я осознала всем своим существом, как боится внутри барабан, как трусливо боится. А боится в этом – трус и в другом. Во всём… Я терпеть не выношу трусливых умников, которые много пиздят, стоят из себя Многое, а на деле оказываются мелкими трусливыми созданиями, живущими в страхе.
Не стоит показывать агате дримс свои слабые стороны. Я очень внимательна к таким моментам и осознаю, что именно в них кроется хвост огромного зловещего дракона с множеством имен.
После, когда я была у Шама, у Бише – никто из них не говорил мне ничего подобного. Только Барабан…

Часть 1. Логово Плюшкина.
Барабан живет в комнатушке, снизу доверху заполненной множеством барахла, рухлядью, старыми вещами, разными мелочами, побрякушками. С потолка свисает барахло, снизу все уставлено барахлом, с боков тоже на вас смотрит хлам и барахлятина. Хотя комната небольшая, метра 4,5 в длину и 3 в ширину и поделена на две зоны – вас не покидает ощущение, что сейчас всё это барахло рухнет на вас и вы останетесь погребены под завалом материальной личной истории Барабана. Вы увидите на себе: все книги, которые когда-либо читал Барабан, все безделушки, которые ему были подарены или добыты в качестве трофея, в общем всё, что каким-то образом встречал в своей жизни Барабан – он тащил в дом и вот это на вас сейчас упадет. Сборщик барахла в окружении своего барахла чувствует себя как маленький король личной помойки личной истории (такой термин лучше всего подходит).
Самой показательной стенкой Барахляндии слишком умного для этой планеты господина Плюшкина выступает Большая полка с (внимание!) аудио-кассетами. Дада. Итак, представьте себе: деревянная полка со множеством отделений, в которой по годам (!) расположены стройные ряды аудиокассет. Какова любовь к своей личной истории, однако. Долгими зимними вечерами Плюшкин дрожащей рукой тянется к своей заветной полочке и выбирая год, в котором он делал некие свои деяния - включает музыку в свою старенькую аудиосистему. И мина блаженства растекается по его лицу. Всё было в прошлом для него, и сейчас он ловит как летающие мотыльки, остатки своего прошлого, цепляясь за них изо всех сил, не имея сил отпустить былое. Он хищник, он владелец времени через музыку. Он никому не отдаст свое прошлое, никому, слышите!
И тут в самый отвественный момент на него падают откуда-то со второго яруса комнаты (там устроено лежбище для сновидений) грязные труселя. Мда. Бардачок еще тот. Когда я тут в последний раз прибирался? Дайте-ка вспомнить… Хотя… Какая разница, мне нравится пыль, мне нравится этот слой времени на МОИХ ВЕЩАХ, на моих СОКРОВИЩАХ, никому не отдам, никому не отдам, я тут король и бог и царь. И МПХ с уборкой. Буду жить как в берлоге в толще барахла и грязи, я такой, а они все дураки и меня не понимают. А я гений, дада, я слишком умный для этой планеты. Они еще буду завидовать мне, когда я улечу на светящемся серебристом летательном аппарате в Третье Внимание, как завещал великий и несравненный Кастанеда. И только Сиккима я возьму с собой, потому что он мне ответил тогда на мое письмо, он знает, что я умный, он видит это, он вИдит это! Как я его боготворю за Это…

Глава 2. Братья-акробаты, восточные сладости и массаж.
В свободное время Барабан любит греться в сообществе братьев-акробатов, жонглеров и юных циркачей школьного и студенческого возраста. Цирковые тусовки координируются через сообщество вконтакте, Барабан узнав о встрече идет на место сбора и неизвестно чем там занимается, я так и не поняла – вроде шариками он не жонглирует, акробатикой не владеет…
Подрабатывает Барабан в вечернее и ночное время в питерской кондитерской – делает восточную сладость, одну только разновидность, потом наделав её за смену, тащит домой (ну а как же иначе поступит истинный Плюшкин??), так что у него в комнате всегда есть стратегические запасы это сладкой тягучей хуйни, название которой я не заполнила. Там в такой липкой жиже располагается слой теста. И вот это делает Барабан ночами, чтобы заплатить за аренду царства Плюшкина в питерской древней коммуналке. В коммуналке, кстати, вы не найдете ни душа, ни ванной. Жильцы должны ходить неумытыми и грязными – отличное дополнение к грязной комнате-берлоге. Барабан скорее всего специально долго искал такое убежище, чтоб не было где помыться.
В остальное время Барабан делает массаж. При мне приходила одна девица – она ходит по Питеру круглый год в одних летних шлепанцах на босу ногу (а дело было в марте), так вот, придя она сразу разлеглась на грязном коврике посередине комнаты и начался некий массаж, в ходе которого пациентка получала удовольствие. Барабан делает массаж как у себя в комнате, так и по вызову. За дополнительные услуги наверняка берет дополнительную плату. Платить то за логово Плюшкина надо!

Глава 3. Орёл и Плюшкин.
Когда мы сидели перед моим отъездом в комнате втроем: Плюшкин, я и Илья – мой давний друг-нагвалист-сталкер, я достала свой мешочек Силы и стала искать подарочки для встретившихся мне на Пути воинов. И тут передой мной встала дилемма: кому что дарить. И я решила действовать наугад и внезапно громко спросила:
- Кому Орла?
- Мне! – быстро в течение секунды прошипел Плюшкин и быстро схватил сверкающую добычу.

Конец.

Пипа= Типичная, надо сказать, точка зрения. Мол, (начинающему) нагуалисту лучше учиться глаза к переносице скашивать, а не наукам учиться . Ну и наука, как водится, понимается при этом, как бурные фантазии ума. Между тем, не все тут так просто.
   В нашем случае наука интересна не столько своими достижениями (например, открытием новых технологий или объяснениями устройства мира), сколько теми качествами, которые требуются человеку, чтобы наукой заниматься. Не формально, чтобы только где-то числиться на ученой должности, и не в качестве студента книжки зубрить, а реально открывать новое и понимать суть и значение того, что было открыто предшественниками.
   Главной сложностью познания вообще является "разноприродность" сознания самого исследователя и тех объектов, которые он изучает. Сознание человека, к сожалению, слишком "телесно", т.е. слишком сильно завязано на его ощущения и быт. Тогда как природные объекты в высшей степени разнообразны и сходства с человеком обычно не имеют. У объектов своя природа и своя специфика, этой природой определяемая. Можно даже сказать, что каждый объект - это отдельный мир со своими законами, как правило, имеющими ничтожно малое сходство со свойствами среды, в которой живет человек. Причем, зачастую, настолько малое, что могут полностью отсутствовать даже малейшие аналогии между тем, что человеку кажется привычным/понятным, и тем, что наличествует у объекта. Короче говоря, эти миры обычно не пересекаются. Более того, "миры других объектов" гораздо в большей степени имеет право претендовать на звание "другого мира", тем те, куда мы можем попасть телесно, побродить на своих двух конечностях, поглазеть по сторонам и т.п. Ибо мир, куда человек может забраться целиком и вести себя подобно той среде, в которой родился и привык жить, гораздо меньше может претендовать на отличие от мира нашего быта, нежели миры, которые таких возможностей не предоставляют.
   Более того! Даже сновидческие миры не могут даже в слабой степени тягаться с "мирами объектов", хотя бы уже потому, что слишком похожи на мир яви. Причем, похожи настолько, что среди нагуалистов даже считается особым шиком осознать, что находишься во сне, а не наяву . А тут не то что подобие, а вообще сходства не видно никакого. НИКАКОГО! И потому его приходится долго и мучительно искать, чтобы хоть как-то тот мир обживать в своем сознании.
   "Сталкерство" вообще не идет ни в какое сравнение с этим. Ведь вращаясь среди людей, так или иначе, варишься в общим с ними котле. Что-то при этом понимаешь про себя и других, но все это в примитивных бытовых понятиях. Разорвать этот круг, вращаясь среди людей, практически невозможно, т.к. тут человек не выходит за пределы бытовых ситуаций, называемых почему-то жизненными . Да и всякие ЧСВ ему при этом постоянно мешают, ибо в любом мире, где человек присутствует лично/телесно постоянно будут возникать ситуации, где человеку приходится защищать свои интересы, а порой и свою жизнь. В таких ситуациях быть "безжалостным к себе" неимоверно трудно. Другое дело мир, который в себя тебя вместить не может, но позволяет в каких-то границах себя наблюдать и собой манипулировать. Такой мир либо вообще не пустит тебя (в смысле твое сознание) в себя, если окажешься черезмерно занятым собой, либо пустит, но без атрибутов собственной важности. Ибо если в этом мире нет тебя, то и нет в нем повода проводить "политику" на благо себя.
   Конечно, нет запрета на то, чтобы на работе (скажем в НИИ) заниматься наукой, а в нерабочее время холить свой мамон . Однако при этом больших успехов в науке не жди. Тут, как в компьютерных играх, - лучшие игроки не те, которые всюду хвастаются своими успехами, а те, которые в буквальном смысле слова ... живут в игре! Так и в науке. Ученые звания и административные должности по большей части - такое же хвастовство, а настоящая наука начинается тогда, когда переселишься в другой мир. Ну, если не целиком (т.к. это принципиально невозможно), то хотя бы частью своего сознания.
   "Объектные миры" хороши еще и тем, что полностью принадлежат всеобщей реальности, тогда как выдуманные/фантазийные миры таким качеством в полной мере не обладают. Именно это портит как сновидения, так компьютерные игры - в них слишком много фантазии, причем фантазии самого низкого пошиба - кальки с исторических событий или литературных произведений. Т.е. такая фантазия обычно не выходит за рамки бытовых представлений, а потому и не побуждает к формированию новых понятий.
   Однако какие-то технические конструкции уже могут проявлять себя в качестве таких объектов и порождать присущие им миры. Скажем, мир автомобиля состоит из значительного числа специальных деталей, из которых обывателю известны лишь колёса . Можно привлекать завистливые взгляды, сидючи на рулем дорогучной иномарки, но это по-прежнему будет мир нашего быта, а не автомобильный. И лишь автомеханикам открывается та, другая сторона, куда обыватель заклянуть не может. И не закрытый капот тому помеха, а мешает неспособность сознания обывателя вместить в себя "автомобильный мир". Примерно то же самое можно сказать про мир компьютера (по части программирования), мира электроники (по части схемотехники) и прочего мира техники. Однако пока еще это не наука, а мир человеческих самоделок. Но и уже на этой стадии эти миры вовсю проявляют свою самостоятельность, в том числе и от своих создателей. Математику (поскольку уж о ней зашла в этой теме речь) по справедливости стоило бы отнести тоже сюда - к техническим созданиям человека. И лишь на следующей стадии начинаются совсем "дикие" миры, к созданию которых рука человека не прикасалась. Тут уже способы реализации бывают таковы, что человеческая догадка скорее мешает своей  "человечностью", нежели помогает.
   К слову сказать, книги Кастанеды написаны бытовым языком . Это обстоятельство способствует росту их популярности среди обывателей, поскольку позволяет бытовое толкование. Типа того, что Орел это такая большущая птица где-то там сидит и своим клювом наши души после смерти клювает . Но мы, типа не дадимся, ту птицу обманем, а сосущих нашу энергию неоргаников прогоним . Т.е. ситуации вполне можно рассматривать на уровне похождения Тарзана по джунглям , причем ровно с такого же рода реакцией. Я сейчас не КК критикую (Боже упаси!), а лишь отмечаю типичную специфику восприятия аудиторией, которая по роду своих понятий и преставлений иначе воспринять эту информацию не может. А аллергия на науку служит явным признаком того, что сознание данного человека не воспринимает понятий, выходящих за пределы бытовых. Если любой выход за эти рамки вызывает головную боль и раздражение, то диагноз ясен - сознание крепко заякорилось на обывательском уровне. И тут уже никакая ходьба силы не поможет . Ибо якорь тот не в ногах, не в глазах, а в сознании, которое яростно отторгает всё, что ему непонятно.