Намедни очень хорошо представил себе, как умирает марксист.
Вдруг (внезапно!) меняются цвета и звуки, и он обнаруживает себя в странной компании мужчин и женщин спортивного вида, которые совковыми лопатами наваливают грязь в его иномарку, купленную недавно в кредит. Он пытается помешать акту вандализма, но его действия приводят к еще более плачевному результату: он собственными руками отрывает у авто руль или рычаг трансмиссии. Публика ехидно ржет. Он хочет врезать одному из них, самому наглому, по морде, но его кулак безнаказанно проваливается сквозь череп негодяя. И тогда первая беспокойная мысль закрадывается в то, что осталось у него от "головы". Он озирается по сторонам, видит мутные очертания сюрреалистических построек и заросли гигантского репчатого лука, но едва успевает подумать о том, что он скажет в свое оправдание апостолу Павлу, который несомненно должен появиться здесь с минуты на минуту, как к нему подходят два развязных неорга. Они бесцеремонно заглядывяют ему в зубы и, возможно, даже в ЗПО, светят в глаза фонариком и, брезгливо прицокивая, удалаются прочь, поняв, что от вновь прибывшего толку мало. Марксист падает на колени и шепчет по памяти отрывок из "Отче наш", и этот его бессмысленный (как, впрочем, и все предыдущие) акт становится последним действием, происходящим при участии его воли. Далее он целиком погружается в программу подготовленного для него аттракциона, состоящую из милых шалостей и глупостей. Бесконечную и нескучную. К тому же, осознать происходящее и оценить марксисту больше нечем.
В сторонке стоят Дон Хуан в обнимку с Розендо и весело скалятся. С их точки зрения происходящее выглядит, как пожирание сознания марксиста Орлом. Карлос кричит им издалека, что это неэтично, и что ничего смешного в сцене на самом деле нет. Боровский в это время обучает Корнака ползать по нагвалю, не распадаясь на составные части. Люся крутит педали тренажера, от которого тянется длинный толстый кабель, уходящий куда-то в недра планеты. Агент 77 изучает показания огромного (размером с хрущевку) прибора, прикрученного к кабелю. Винд мирно спит в гамаке.
